Эвен Часть I Друзья

доктор Евгений Вольфовский

С друзьями. Второй курс. Слева направо: Юра Харченко, Женя Вольфовcкий, Виталик Радинский, Марик Голод, Игорь Науменко. 7.11.1981 г. Челябинск.
Рассказывая о Виталии Радинском, о дружбе, о проведенном вместе времени, о нескончаемых, запальчивых и спокойных, длинных и не очень, веселых и грустных разговорах, придется рассказывать и о своей жизни. Виталика из нее не вычеркнешь.
Мы познакомились в 1980 году, в колхозе, перед первым курсом Челябинского мединститута. Когда я приехал из Харькова в Челябинск, мне было 16 лет, я был неуверен в себе, неприспособлен к самостоятельной жизни, имел кучу комплексов и думал, что в такой "глуши" я, наверное, единственный еврей. Мой сосед по комнате, в то время 20-тилетний Марик Зевин из Орла, казавшийся мне тогда умудренным опытом и все повидавшим, постепенно открывал для меня совершенно неожиданные новости. Оказалось, что и Марик был евреем, что для меня сначала было полной неожиданностью, и что в колхозе (кроме нас) были еще евреи.
– Кто же?
– Виталик Радинский из Киева.
С этого момента Виталик как будто бы был всегда. У нас с ним было так много общего, что дружба получилась крепкой сразу.
Он гордился тем, что приехал из Киева, а еще (по возрасту) он был моложе меня, а еще у него была мама-врач, а у меня в семье не было медиков; а еще она (его мама) заканчивала Челябинский мединститут, а папа у него - крупный инженер.
Я пытался возражать: и у меня папа и мама инженеры, но он бил все новыми картами - а еще Киев больше Харькова, а еще у него самые остроумные и умные школьные друзья, к которым я даже немножко ревновал. – А что же, я не остроумный? – А еще он читал это, он читал то... А я читал тоже, но это не имело значения.
Виталик доминировал однозначно, и ему это доставляло наслаждение. Он любил быть лучше всех.
Вот и проскочило прошедшее время, и стало грустно на душе.
Почему же "любил"? Почему же не "любит"? Даже думать страшно, что про Виталика нужно писать в прошедшем времени. Ведь все мы еще молодые. Да, уже кое-что позади, да, уже не ученики, и уже есть дети. Но еще столько хочется пережить.
С Виталиком мы общались на первом курсе постоянно. Почти каждый день гуляли и говорили, говорили без конца. Говорили о том, что испытали и что еще хочется испытать.
И конечно, преферанс. В карты играли в течение всего институтского времени. С азартом, с воодушевлением, с выигрышами и проигрышами, из-за собственной непрухи и прухи остальным, с веселыми мизерами и играми втемную... За многие часы выигрыши были иногда меньше рубля.
Виталик играл азартно, временами даже агрессивно, убивая своим иногда злым юмором.
На первом курсе Виталик не курил. Зато потом, когда после каникул вернулся из Киева, дымил, как паровоз, выкуривая одну сигарету за другой.
Доктор Зээв Кобзанцев, доктор Евгений Вольфовский, доктор Виталий Радинский, доктор Вадим Мельник. Цфат. 1994 г.
Вова, Виталик и я. Мне казалось, эту дружбу ничем не возьмешь. До этого у меня был только один школьный друг. А тут сразу два, да каких! Оба евреи, что немаловажно, оба умные, находчивые, верные. Они возмещали мне все то, чем я тогда пожертвовал, всю мою домашнюю жизнь. Настоящий друг - как близкий родственник, даже хочется быть на него похожим, это настоящая сила. Ее ничем не возьмешь, никакими испытаниями.
На первом курсе института мы встречали Новый год с одной бутылкой вина на троих и не допили.
А 1982 год мы встречали с расчетом: каждому бутылка коньяка.
Алкоголь действовал на нас по-разному. Я быстро соловел, Вова веселился, а Виталик начинал быстро злиться и пил больше. У него появились друзья, которые пили лучше меня и Вовы.
Он сразу хотел быть хирургом. Ведь у него мама хирург. Да и Вова хотел быть хирургом. Они вдвоем бесплатно дежурили в больнице, оперировали и ночами ассистировали, а потом и первыми (хирургами), соревновались, кто проводит аппендицит быстрее...
На старших курсах появилась напряженность в наших отношениях, которая мне и, насколько я понимаю, Виталику тоже была неприятна, но преодолеть ее сразу мы не могли.
Меня стало раздражать, что он пьет не с нами, что он шутит зло, что он иногда неопрятный, а его, наверное, раздражало то, что я остался маменькиным сынком, чистоплюем и ханжой.
Но когда нас обоих распределили в Троицк работать врачами, мы оба были рады, что мы снова вместе. Тогда и стало ясно, что все наши нелады- невротические бредни, мы ездили друг к другу. Он жил в общежитии около вокзала, так как его распределили в медсанчасть железной дороги, а я жил в самом городе. Ехать на автобусе надо было минут тридцать. Вокзал от города отделял Жировой комбинат, в просторечии "жирик". А я жил на берегу реки Уст, что вызывало массу ассоциативного юмора у Виталика. В это время было грех не выписывать, как минимум, четыре толстых журнала. И мы читали и говорили, и пили, и праздновали. Снова Виталика, как друга, не хотелось ни с кем делить.
Через 2 года я уехал из Троицка в Харьков. Я хотел в Америку. Виталик остался в Троицке и прямо оттуда оформил выезд в Израиль. Уезжал с Аннетой из Киева.
Я приехал его проводить. Он был этим тронут. Когда мы прощались, я знал, что мы увидимся. В 1994 году я был в гостях в Израиле. Старая дружба выдержала все испытания. Я был рад его видеть. Он был горд своей семьей, своим сыном. У него были неприятности на работе, но я знал, что он, как всегда, выберется. Он всегда выбирался из передряг.  
Я остановился у него на несколько дней в Хайфе, и конечно, у Вовы в Тель-Авиве, был и у Марика. Я был у друзей в гостях. На его день рождения в 1996 году я позвонил его поздравить. Он говорил, что его скоро заберут на несколько месяцев в милуим, в армию.
"Это опасно?" - спросил я его. Он сказал: "Наверное". Сейчас все оценивается иначе. Но теперь я думаю, что он что-то предчувствовал. Из этой передряги он не выбрался... В это не хочется верить. Всегда же получалось. Что ж такое? Почему теперь не получилось?..
О близких людях не думается в прошедшем времени. Жизнь Виталика - это ведь и моя жизнь, и Вовина, и многих ему близких людей...
2003 г