Эвен Часть I Родные

Анна Виниковецкая

Три года подряд, с 1971 по 1973, я, будучи студенткой, приезжала в Киев зимой на каникулы.
В памяти сохранились отдельные картинки тех дней.
Вот Виталик первоклассник, я веду его утром в школу, он несет свой ранец и некоторые прохожие удивляются: "Неужели этот мальчик уже ходит в школу?".
Потом, уже днем, мы возвращаемся домой на бульвар Шевченко, идём через университетский сквер, Виталик носится, как угорелый, съезжает с горок; пальто и шапка в снегу, лицо раскраснелось, глаза горят.
А вот они с Фимой вернулись из магазина и Фима всё время говорит: "Мы с Витей пошли" или: "Мы с Витей купили"; и мне, почему-то, очень странно, что он называет Виталика Витей.
В первом классе у детей проверяли скорость и технику чтения, видимо, тогда ему было что улучшать в этом плане, во всяком случае, я помню, как мы все сидим в квартире на бульваре Шевченко, в кухне и мы с Лениной и Фимой, обращаясь к Виталику, перебираем разные профессии, на предмет: можно ли стать, например, продавцом, не умея читать? Нет, потому что продавец должен уметь прочитать, ну, например, название товара, а кассир на вокзале - расписание поездов. Таким образом, выходило, что, кроме, разве что, дворника все должны уметь читать. Помню, что некую Алёну ставили ему в пример: видимо скорость её чтения была тогда выше.
Еще одна картинка: Виталик вернулся домой с гулянья с опозданием на полчаса или на час, и Ленина в наказание делает вид, что не пустит его домой, а он "скребется" за дверью с той стороны и просит прощения. Если мне не изменяет память, у Ленины хватило характера где-то на полчаса утверждать, что раз ты не умеешь возвращаться вовремя, иди, откуда пришел.
Еще помню, как Фима с Виталиком провожают меня на вокзал, когда я возвращаюсь домой в Харьков. Они заходят в вагон, мы с Фимой разговариваем, а Виталик тянет его из вагона, на лице у него написан страх: он боится, что поезд уедет и увезет их.
С Аней Виниковецкой и ее дочкой Витой.
Киев. Лето 1982 г.
В следующий раз мы встретились в 1982 году. Мы с Мариком и Виткой возвращались из Литвы, где плавали с друзьями на байдарках по Игналинским озерам, и по дороге "залетели" в Киев. Ленина с Фимой отдыхали в это время в пансионате на Десне, и Виталик встретил нас в их киевской квартире. В тот день он долго водил нас по городу, показывая и рассказывая, как заправский гид. Это был уже не тот маленький мальчик, с которым я рассталась в 73-м, и который боялся, что поезд его увезёт, а совершенно взрослый, умный, ироничный парень.
На следующий день мы вчетвером поехали к Ленине с Фимой в пансионат. На автовокзале стояли в ожидании автобуса, и Витка попросила, кажется, мороженое, которое было ей куплено. И вот она уплетает своё мороженое, а Виталик приговаривает: "Ты нам недёшево обходишься".
Сентябрь 1990-го года - репатриация. Мы приехали 2 сентября в Кфар-Сабу, а Виталик с беременной Аннетой и Зиной - 22-го в Цфат. Через 3 недели, 14 октября, родился Йосик - первый сабра в нашей семье. Мы часто перезванивались, обсуждали наши олимовские проблемы, у каждого свои и общая: нехватка денег. Потом в январе началась война в Персидском заливе, обстрелы “скадами”, сидение в противогазах.
Помню, говорим об этом с Виталиком, и его обычный "чёрный" юмор: "Я знаю простой способ уничтожить Израиль: достаточно бросить бомбу, отравленную химией, в Кинерет, могу продать Саддаму за полкорзины абсорбции". В этой фразе весь Виталик: отравленная бомба в Кинерет - это то, чего он боялся, а ирония - просто маска.
Сразу после окончания войны, в марте 91-го, Андрюшке сделали обрезание. В больнице мне выдали лист с инструкцией по уходу за обрезанным местом. Согласно этой инструкции следовало делать мыльные ванночки оного места. Это указание привело меня в некоторое замешательство, и я позвонила Виталику, дабы услышать мнение хирурга. "После мыльной ванночки он будет ЭТО носить, как шашку"- заявил Виталик и тем разрешил мои сомнения не в пользу мыльных ванночек.
Где-то весной этого же года Виталик приехал из Цфата в центр на несколько дней, чтобы встретиться с друзьями и заодно, проверить возможность найти работу. Помню, как он зашёл в дом: в светлом костюме и отнюдь не такой худой, каким стал позднее. На следующий день к нам, а точнее к Виталику, пришёл его друг Марик Голод, который проходил практику в больнице Меир в Кфар-Сабе. Еще мы с ним ходили пешком из Кфар-Сабы на противоположный конец Раананы в центр абсорбции, где жили тогда Рада с Аликом и Юля с семьёй. Помню, как понравилось ему в Кфар-Сабе и Раанане, вот идём мы с ним по Ахузе, а он говорит: "Понимаешь здесь у вас всё по-другому: красиво, зелено, богато, ну короче, по-другому".
На свадьбе у Эдика и Виты Бортниковых. Раанана. 8. 08. 1996 г :
Ленине удалось послать Виталику с Аннетой ящик багажа вместе с багажом своих знакомых. Знакомые жили в Рамат Авиве, и всё это пришло, естественно, туда. И мы с Виталиком придумали комбинацию: 1 июля 1991 года я вдвоём с Андрюшкой приехала на автобусе к этим людям, туда же приехал минибус, в который погрузили нас с вещами, и мы поехали в Цфат. Уж не помню, где мы откопали этот минибус, но только доехали с трудом: у него всю дорогу были проблемы с перегревом двигателя. Там в Цфате я и познакомилась с Аннетой, Зиной и Йосиком. Они жили в странном, по моим тогдашним понятиям, доме, где вход был с третьего и шестого этажей. Виталик готовился к экзамену на звание врача, он очень боялся этого экзамена и был полон пессимизма. Вечером он водил меня по Цфату, и эта прогулка врезалась мне в память, с тех пор я представляю Цфат именно таким, каким мне показал его тогда Виталик, несмотря на то, что бывала там и в последующие годы. Помню толстенную книгу, по которой он готовился к экзамену, все разговоры крутились вокруг медицинского ульпана, больницы Цфата и этого экзамена.
Вскоре после этого он сдал экзамен на звание врача без подготовительного курса, самостоятельно. И тут оказалось, что вожделенный “ришайон” ещё не всё. Как найти работу, если понаехало столько врачей, а тут и так недостатка не ощущалось? И снова, как и в период подготовки к экзамену, он был полон пессимизма и заявлял мне по телефону: "Пойду мести улицу с дипломом врача".
Но работа вскоре нашлась: в больнице Рамбам в Хайфе, куда Виталик поехал вначале один, а через несколько месяцев в Хайфу перебралась вся семья. Где-то осенью 92-го года, когда Витка начала учиться в Технионе, мы приехали к ним в гости всем семейством, вчетвером. Виталик много работал и сильно похудел, Аннета говорила: "Посмотрите на него, он может поместиться у меня в кармане", а он в ответ шутливо изображал оскорблённое мужское самолюбие. Незадолго до этого они купили машину, такую же как у нас, Даяцу Аплауз. Когда мы собрались уходить, Виталик вызвался отвезти Витку в её общежитие. Мы с Аннетой пытались его отговорить, ссылаясь на то, что он устал, но безрезультатно. И вот в Хайфе на одном из перекрёстков он не уступил кому-то дорогу и сделал небольшую аварию. Мы ехали следом за ним. После необходимого обмена данными с водителем второй машины, мы пытались успокоить Виталика: дескать, повреждение невелико, починят - будет незаметно. "Вы не понимаете - нарушена девственность моей машины", - ответил он нам.
А ещё я помню его в военной форме, он ехал на курс офицеров, вероятно, в Црифин, и по дороге ночевал у нас. Вот мы сидим у нас в кухне, разговариваем, а он пьёт чай, причём, процесс этот бесконечный: допивает чашку и тут же наливает себе следующую. Тогда я еще не водила машину и ездила на работу автобусом. Виталик довёз меня утром до Тель-Авива, но въехать в город отказался наотрез. "Если я туда (то бишь в Тель-Авив) въеду - обратно уже не выеду", - заявил он мне с ужасом в голосе. Так я и вышла прямо на Аялоне.
Я прекрасно понимаю, что все эти обрывки воспоминаний не могут передать того главного, что ощущалось в нём: характер, интеллект, талант, ирония - с одной стороны, и серьёзность и ранимость - с другой.
2004 г.