Эвен Часть I Коллеги

Профессор Тейтельман, заведующий отделением реанимации

(перевод с иврита)
– Профессор Тейтельман, у вас такая специальность, что вы можете очень быстро определить, что за человек находится перед вами. Верно? Вы работали с доктором Виталием Радинским. Расскажите, как вы с ним познакомились и как он попал в ваше отделение?
– Он пришел к нам на четыре месяца, на ротацию. Это была очередная специализация на одном из начальных этапов его работы в отделении грудной хирургии. Мы с ним работали вместе, и у нас сложились дружеские отношения. Отделением тогда руководил покойный профессор Бурштейн. Так вот, Виталий произвел прекрасное впечатление на всех ведущих врачей нашего отделения, в том числе и на профессора Бурштейна. Виталий отличался необыкновенным сочетанием профессионализма с прекрасной обучаемостью и высоким уровнем техники, а также он отличался силой и выносливостью, которые совершенно необходимы для нашей работы - потому что дежурства, обыкновенно, длятся сутками; а зачастую и по двое суток кряду, что требует немалой выносливости. Его имя - Виталий - очень ему подходит. Он, действительно, был полон жизни, "витальности". Отработав четыре месяца в реанимации, Виталий вернулся в отделение грудной хирургии. Потом случилось так, что на некоторое время он перешел работать в другое отделение. В его жизни начался очень тяжелый период, и в результате, ему удалось совершить нечто такое, на что в подобной ситуации мало кто был бы способен - я имею в виду не только репатриантов, но и коренных израильтян. Непонятно, по каким причинам, но в этом новом отделении к Виталию отнеслись недоброжелательно, и ему пришлось в полной мере испытать на себе то, что называется (на иврите) "синат хинам" -"беспричинная ненависть". Закончилось тем, что его недоброжелатели пошли к руководству больницы и заявили, что Виталий, дескать, не сумеет сдать квалификационные экзамены. Как выяснилось позже, он всегда успешно сдавал любые экзамены и всегда с первого раза. Так что, эти "достойные люди" в данном случае ошиблись. Американские экзамены Виталий тоже сдал с первого раза. С результатами этих экзаменов на руках и с подтверждением своего медицинского диплома, он имел реальную возможность уехать на работу в Америку. Согласитесь, что такая возможность имеется далеко не у каждого врача - я снова имею в виду не только новых репатриантов, но также и коренных израильтян. Но, тем не менее, Виталий решил остаться в Израиле.
Профессор Бурштейн, доктор Бест, а также другие сотрудники больницы, в их числе немного и я, - хлопотали о том, чтобы вернуть Виталия в РАМБАМ. И он вернулся. В течение первых восьми месяцев он работал в нашем отделении. За это время через его руки прошли многие десятки раненых. У нас с ним были очень хорошие отношения. Мне известно, что доктор Бест планировал для него большое будущее в отделении грудной хирургии. Виталий вернулся туда настоящим победителем. Любой другой на его месте, скорее всего, отказался бы от борьбы. Так что, и в этом смысле он - человек исключительный. Очень жаль, что мне уже больше не придется с ним беседовать. Виталий прошел через все испытания, которые выпадают на долю новых репатриантов, и вдобавок еще столкнулся с тяжелыми людьми, судящими о других предвзято.
– Несомненно, что работая в реанимационном отделении, Виталий оказывал помощь раненым, которых привозили из Ливана, так что он, конечно же, понимал, что там происходит. Как вы думаете, когда Виталий уходил в Ливан, он не боялся?
– Я вряд ли сумею ответить вам на этот вопрос. Я видел Виталия всего за несколько дней до его последнего ухода в милуим, и он не показался мне обеспокоенным. Он, вообще, не производил впечатления человека, легко поддающегося страху. Конечно, я не могу говорить от его имени, но лично мне кажется, что он не боялся. Ведь он уже не в первый раз уходил в милуим, не раз бывал в Ливане.
– Что вы почувствовали, узнав о его гибели?
– Во-первых, я сначала этому не поверил - потому что видел его буквально за несколько дней до случившегося. Поэтому я прежде всего позаботился о том, чтобы проверить подлинность информации. Для нас это не только личная потеря - ведь ушел друг, которого мы больше никогда не увидим. Для нас это также огромная профессиональная потеря - потому что Виталий продолжал дежурить в нашем отделении, и в сложных ситуациях его помощь была неоценима; кроме того, у нас с ним были совместные проекты. Все мы ощущаем: не только я, но и мои друзья, и сотрудники больницы, - все мы ощущаем огромную потерю...