|
|
Сара Леви,
сестра-хозяйка отделения грудной хирургии
(перевод с иврита)
– Скажите, Сара, как вы познакомились с доктором Виталием Радинским? У вас ведь
с ним сложились очень теплые отношения. Верно?
– О, это удивительная история!.. Когда я впервые увидела Виталия в нашем
отделении, я просто не могла поверить собственным глазам. Для меня это был
настоящий шок: "Как такое может случиться? Неужели мой Йенон воскрес ?"
– Йенон - это ваш сын?
– Да. Йенон - это мой сын, он раньше тоже работал в этой больнице... до 88 года.
В 88 году он погиб. Поехал в отпуск в Швецию, все было благополучно, и вот,
когда он уже собирался лететь домой, его там убили прямо в аэропорту... Прошло
полтора года, и вдруг в нашем отделении появляется доктор Радинский. Когда я
впервые его увидела... я не могла поверить собственным глазам: ведь я же знала,
что мой сын погиб, что его убили в Швеции! Вы знаете, я буквально потеряла дар
речи, я не могла сдвинуться с места. Помню, как доктор Радинский прошел мимо
меня по коридору, а я все смотрела и смотрела ему вслед, пока он не завернул за
угол и не скрылся из виду... Через неделю я подошла к нему и сказала: "Извините
меня, доктор Радинский, но я хочу вам показать фотографию моего покойного сына.
Вот, посмотрите - видите, насколько вы с ним похожи?... Понимаете: как только я
вас увидела, во мне снова проснулись все мои чувства. Вы только не сердитесь,
доктор, но... можно я поглажу вас по щеке? Можно, я обниму вас, как мать?"
Доктор Радинский тоже был потрясен этим сходством. Он сказал мне: "Ну что вы,
Сара, я вас понимаю".
– Так, значит, он был очень похож на вашего сына?
– Что значит, похож? - Копия! Просто абсолютная копия! Вы можете спросить у
любой медсестры - здесь ведь многие знали Йенона - и все они в один голос
подтвердят мои слова. И если я говорю это вам, как мать, то, значит, так оно и
есть. Вы не думайте, это совсем не потому, что мне хочется - Боже сохрани! -
напомнить о моем покойном сыне. Нет. Просто, это была копия. Настоящая копия...
Я спрашивала себя: "Что это? Неужели, действительно, настало Воскресение из
мертвых? Или, может быть, Бог хочет меня наказать? Или же наоборот, Бог меня
любит?" Потом, когда я обратилась с этими вопросами к доктору Виталию, он
ответил мне: "Сара, не сомневайтесь - Бог вас любит. Поэтому Он и привел меня в эту больницу -
работать вместе с вами". И эти его слова привлекли меня к нему еще больше. Он
был необыкновенный человек, доктор Виталий Радинский... Если у меня случались
какие-то неприятности или что-нибудь болело, я всегда шла с этим к нему, и он
внимательно меня выслушивал. Он относился ко мне, как к матери, а я обнимала
его, как родного сына... А когда я узнала про эту катастрофу... В тот день я
пришла на работу в 6.30 утра, и когда мне рассказали о том, что случилось, я
ответила: "Нет! Нет, и еще раз нет! Я не верю! Разве не достаточно, что я
потеряла одного ребенка? Я не хочу терять еще одного!" Семь дней подряд я горько
плакала. Я потеряла моего Йенона, и вот теперь потеряла и доктора Радинского,
который был для меня все равно, что живой сын. Каждый день я встречала его в
отделении. Бывало, мы сидели с ним рядом, шутили, смеялись, рассказывали друг
другу анекдоты... Бывало, я угощала его сигаретой, бывало - он меня угощал. Я
говорила ему: "Ох, доктор Радинский, наверно, мы с тобой оба умрем от рака". А
он отвечал мне: "Сара, какая разница! Все равно ведь умрем. И совсем не
обязательно от рака..." И этим он тоже был похож на моего сына, который говорил
мне: "Мама, когда мне суждено - тогда я и умру". Ведь мой Йенон
прошел всю Ливанскую войну без единой царапины, вернулся домой целым и
невредимым... и вот в 88 году в Швеции случилась эта катастрофа, и я потеряла
моего сына... А теперь потеряла еще и доктора Радинского... Мне трудно этому
поверить, мне до сих пор еще кажется, что вот сейчас он появится в коридоре в
своем зеленом костюме хирурга, как всегда, с улыбкой, с этими его часами на
руке... Но что поделаешь! Такая судьба...
– Ваш сын тоже был врачом?
– Нет, он работал внизу, в аптеке: готовил растворы и часто бывал у нас в
отделении. Йенона все любили. Он был умный, способный мальчик. По специальности
- электронщик и телемастер. Он был очень умный мальчик. Как жаль, что у него
такая судьба...
– Скажите, Сара, вы как-то можете все это объяснить? Вот вы репатриировались в
Израиль из Йемена. Правильно?
– Правильно.
– А доктор Виталий - из России.
– Да, из России... Ну, что я могу вам на это сказать! Говорят, что существует
круг воплощения душ. Возможно, что Виталий и Йенон - это чье-то
воплощение. (Сара показывает рукой назад, в прошлое). Они пришли в этот мир для
того, чтобы что-то в нем исправить (улучшить). И каждый прожил назначенное ему
время. Сначала окончилось время у моего сына, а потом - у Виталия.
В конце концов, мы ведь все приходим в этот мир, чтобы сделать его более
совершенным, чтобы привнести в него то, чего в нем не хватает. Верно? Поэтому я
думаю, что Господь хотел меня утешить, и подарил мне эти шесть лет рядом с
Виталием Радинским, а потом Он сказал мне: "Все, госпожа Леви, хватит! "Занавес
опускается"". Вот и все, что я об этом думаю...
(Сара держит в руках сложенную вчетверо газету. Камера показывает эту газету
крупным планом, и мы видим цветной портрет молодого человека, удивительно
похожего на Виталика. Из-за того, что газета сложена, удается прочитать только
часть заголовка: "Убит... убил..." и обрывки текста: "Йенон Леви из Кирият-Ата...
был задержан гражданин Швеции, который... также и его... подозреваемый...
правительство Швеции...")
Сара показывает портрет.
– Вот посмотрите, насколько они похожи? Видите? - те же самые глаза, те же брови,
та же улыбка. Господь создал их почти неразличимыми, и это невзирая на то, что
один из России, а другой - из Йемена. Господь хотел показать нам, что
существуют люди, абсолютно похожие друг на друга. Поэтому я снова возвращаюсь к
циклу воплощений...
– Они ведь оба евреи.
– Ну, естественно, евреи. (Сара смеется) У меня нет никакого сомнения в том, что
они евреи.
– Скажите, Сара, это их сходство, оно было исключительно внешним?
– Нет, что вы! Это было не только внешнее сходство. Они были похожи и
характером, и поведением. Йенон был прямой, бесхитростный парень, и Виталий тоже
прямой и бесхитростный. Это их общая черта... Ну, а внешнее сходство было
просто невероятным. Вы понимаете: тот же смех, та же манера разговаривать.
Буквально каждое движение Виталия напоминало мне о моем сыне. К тому же, они
ведь были практически ровесники, разница всего один год. Йенону, если бы он был
сейчас жив, было бы 32 года, а доктору Радинскому - 33... И вот что я еще хотела
вам об этом сказать: Ну как такое могло случиться? - Чтобы эти два человека -
один из России, другой из Йемена - вдруг появились в одном и том же месте, оба
здесь работали и оба ушли в иной мир.
– А как Виталий воспринял историю вашего сына?
– С огромным уважением... да, с огромным уважением... Он относился ко мне, как к
матери. Он никогда не избегал меня, или - Боже сохрани! - никогда не отталкивал;
я никогда не видела его ни сердитым, ни раздраженным. Нет. Он был джентльмен. И
не только со мной - он был таким со всеми: и с персоналом, и с больными. Он
всегда терпеливо и внимательно всех выслушивал. Со всеми говорил вежливо и
спокойно, терпеливо все объяснял. Не только, как врач. Он вообще был такой
человек. Я не знаю случая, чтобы он сказал кому-нибудь: "Подожди, мне сейчас
некогда. Я подойду к тебе позже!" Нет. Когда его звали к больному, он сразу же
подходил и спрашивал: "Что с вами? Что у вас болит?" Сколько больных и сколько
врачей вспоминают о нем с благодарностью!
– Вам сейчас тяжело?
– Да. Очень тяжело...
|
