Эвен Часть II О них...

Две судьбы

Сержант Молато Гидеон

Сержант Молaто Гидеон

Из газеты "Маарив"от 12.02.1997
Молато Гидеон репатриировался 5 лет назад из Эфиопии. "Мы пытались приехать в Израиль раньше, - говорит его отец. - Добрались до Судана, прожили там год, потом нас выгнали оттуда назад, в Эфиопию. Молато был тогда совсем еще маленьким, но он уже помогал содержать семью, работал по хозяйству. Он все время говорил нам: "Папа, мама, нам нечего здесь делать. Мы же евреи. Эфиопия - не наша страна. Мы должны уехать в Израиль".
– От кого он услышал об Израиле?
– От посторонних людей. Это была его самая большая мечта - Израиль. Несколько раз мы предлагали ему, чтобы он уехал один, без нас, но он не соглашался: "Я не оставлю своих родителей здесь одних."
Молaто был "сыном старости". По дороге в Израиль, в Судане, его родители потеряли одиннадцать своих детей. Сюда приехали с тремя: со старшим сыном, с дочерью и с Молaто, самым младшим. Старшие дети по сей день не знают иврита. Молато был единственным, кто быстро адаптировался. Он окончил ульпан и пошел в профессиональное училище. "Насколько ему было тяжело!" - рассказывает его близкий друг, - "Но он не отступил. Когда его семья приехала в Израиль, он не знал ни слова на иврите, но был очень настойчив. Занимался день и ночь, зубрил, "зубами грыз гранит науки" - все это для того, чтобы адаптироваться в стране и стать настоящим израильтянином".
Когда Молaто уходил в армию, его родители устроили большой праздник, на котором присутствовали не только члены их семьи, но и представители почти что всех эфиопских общин. Отец подходил к каждому гостю и обещал устроить двойной праздник в тот день, когда Молaто окончит службу и вернется домой.
– Я молился, чтобы он вернулся целым и невредимым. - говорит отец. - Каждую субботу я ходил в синагогу, делал пожертвования... Чего же я не сделал для того, чтобы мой мальчик вернулся живым? Ему уже исполнилось двадцать лет, но для меня он по-прежнему оставался малышом, ребенком. Я так за него боялся..."
Мать Молато Гидеона (слева) у свежей могилы сына своей старости...
...Сначала Молaто служил в разведке "Нахаля", потом его перевели в инженерную часть, потерявшую при крушении вертолетов двадцать своих бойцов. Он был очень хорошим, трудолюбивым солдатом. "Каждую неделю я ждала, что Молaто приедет на субботу домой, - рассказывает его мать. - Если он звонил и говорил, что едет, я выходила его встречать на автобусную остановку или ждала на лестнице. Он всегда обнимал меня. Никогда не говорил, что устал, что ему трудно в Ливане. Он мыл посуду, убирал в доме, стирал, помогал мне по хозяйству. А после этого садился и рассказывал нам про армию, про то, что он там делает и как он любит армию. Когда Молaто возвращался в Ливан, я начинала плакать с той минуты, как он выходил из дому… Я говорила: "Дай Б-г, чтобы ты благополучно добрался до места и вернулся домой целым и невредимым!"
Никто из членов семьи Гидеон, исключая лишь маленьких племянников, до сих пор не говорит на иврите. Молaто был не только любимым сыном в семье, он был для нее единственной связью с внешним миром.
– Молaто был для вас символом адаптации?
– Да, он был символом. Гордостью для всех выходцев из Эфиопии - не только для своих родителей.
В четверг, меньше, чем за неделю до крушения вертолетов, Молaто приехал домой на бар-мицву одного из родственников. А в воскресенье мы поминали одну женщину, которая умерла в Эфиопии. Молaто участвовал в этом поминовении, раздавал еду и напитки. Никто из присутствующих и подумать не мог, что три дня спустя все они снова соберутся вместе - на этот раз поминать Молaто.
"В последний раз я проводила его на автобусную остановку, поцеловала и попросила беречь себя".
Старший брат Молaто: "Когда Молaто приехал к месту расположения вертолетов, и ему сказали, что полет переносится на день, он позвонил мне и приехал. Мы просидели с ним и проговорили всю ночь, а утром он ушел. Я помню, как он сказал мне: "Навещай почаще родителей. И будь мужественным". Это были его последние слова, перед тем, как мы расстались".
*****
Сержант Гидон Познер

Сержант Гидон Познер

из газеты "Йедиот Ахронот" от 11.02.1997 г
"Прекрасный сионизм" - такова история сержанта Гидона Познера (благословенной памяти), приехавшего из Англии и погибшего при крушении вертолетов.
Ему было двадцать два года. Он репатриировался в Израиль один и настоял на том, чтобы служить в элитных боевых частях, хотя, будучи солдатом-одиночкой, имел полное право оставаться в тылу. В последние два года он почти все время воевал в Ливане.
Вечером, перед тем, как отправиться на боевое задание к северной границе Израиля, он послал своим родителям письмо по электронной почте. В день похорон Гидона на воинском кладбище Кфар Сабы, его отец Чарльз, стоя над могилой сына, прочел это письмо вслух по-английски. Рядом с отцом рыдала мать Гидона - Полин. Когда Гидон был еще совсем маленьким, его родители попытались прижиться в Израиле, но не сумев преодолеть трудностей абсорбции, возвратились в Англию. В своем последнем письме Гидон писал:
"В Ливане мне легче, чем другим солдатам. Я привык к тому, что я один: во первых, потому что за последние два года я приобрел соответствующий опыт; и во вторых, потому что я полностью удовлетворен тем, что я здесь делаю. Я полон веры".
из Интернета
Лэа Элбаум. Лондон, Англия. 9.02.1997 г
Мне хотелось написать несколько строк о моем друге - Гидоне Познере (благословенной памяти), который был одним из семидесяти трех бойцов, погибших при крушении вертолетов. Гидону было двадцать два года года, он служил в боевых частях и погиб при исполнении боевого задания. Гидон родился в Израиле, но когда он был еще совсем маленьким, его родители - английские граждане -возвратились вместе с ним в Англию. В сущности, он был настоящим англичанином, хотя в его речи немного слышался израильский акцент. Однако, несмотря на все прожитые им в Англии годы, Гидон сохранил сильную израильскую самоидентификацию.
Мы с Гидоном знакомы давно: учились в параллельных классах. Познакомились на уроке математики, когда учитель усадил нас с ним за одну парту. Он специально сажал вместе незнакомых ребят, потому что приятели на уроках, как правило, больше болтают, чем слушают учителя... С того дня мы с ним и подружились, но к сожалению, после того, как Гидон уехал в Израиль и начал служить в армии, мы потеряли контакт. Но этим летом я собиралась навестить его в Израиле.
Мы с Гидоном много смеялись и шутили, но основной темой наших разговоров и даже жарких дискуссий всегда оставался Израиль и его армия, в которой Гидон собирался служить. И еще мы часто говорили с ним о том, кто из нас первым репатриируется в Израиль. Гидон был искренне верующим человеком, хотя и не ортодоксом. Он принадлежал к Английскому Традиционному Движению: нечто среднее между Американским Консерватизмом и Ортодоксальным Иудаизмом; он регулярно читал в своей синагоге недельные главы из Торы. У нас с ним было много религиозных и политических разногласий, но он - именно тот человек, которым еврейский народ должен гордиться: он был подлинным евреем и сионистом, преданным своей вере, своему народу и Армии Обороны Израиля.
В Торе написано: "Вэхай баhем" - "живи в них (ради них)". Гидон, действительно, жил ради своих идеалов и принципов. Он мог оставаться в Англии и спокойно продолжать учебу. Но случилось иначе: преданность Израилю и еврейскому народу привела Гидона к его братьям и сестрам, в Израильскую армию. Он настоял на том, чтобы служить именно в боевых частях, хотя он совершенно не был обязан там служить. Это была его мечта -з ащищать свою страну. Гидон гордился своей военной формой и тем, что он защищает Израиль, гордился самим Израилем. Он умер за свои идеалы и убеждения, он служил в Ливане, он защищал граждан Израиля, живущих на северной границе страны.
"Йэхи зихро барух." Да будет благословенна его память.